1. Переселение черноморских казаков на Кубань (680х300) холст, масло
Замысел «Переселения запорожских казаков на Кубань» (в дальнейшем будем для краткости называть эту картину просто «Переселение») родился у Геннадия Тихоновича в конце семидесятых. Тогда разные образы роились в воображении. Однако именно Ю. И. Скориков подтолкнул молодого художника к тому, чтобы взяться затем у из казачьей жизни. «Пиши то, что ты знаешь» — так можно было бы сформулировать принцип, о котором неизменно говорил учитель. Только реальность, правда жизни может сообщить произведению долговечность, глубину и подлинность. Но где же найти это подлинное?
С детства Геннадий Квашура был погружён в своеобразный и колоритный быт Пашковской, станицы, когда-то основанной казаками-черноморцами. Сильные характеры, суровые нравы, живописные обычаи, жизненный уклад, в котором сохранялась память о Малороссии, лихой военной службе и сельских заботах — всё это делало историю не школьной, далёкой и чуждой, но живой и близкой, реальной. В песнях, кубанском говоре — балачке — скрывалась та общая судьба, которая соединяла между собой разные индивидуальные судьбы. Наверное, именно образование, опыт дали возможность Геннадию Тихоновичу увидеть со стороны и почувствовать как единое целое
своеобразие и колорит своей родины.
Сюжет и композиция
Сюжет «Переселения» — реальное историческое событие. После царского указа Екатерины 1 в 1792 году произошло переселение Черноморских казаков на отведённые для них земли от Тамани до Лабы по правому берегу Кубани. Казаки назначались для несения пограничной службы. Черноморское казачье войско было сформировано из осколков Запорожской Сечи после её упразднения Екатериной ||, героически проявило себя в ходе войны с Турцией, взятия Измаила.
По свидетельству исторических источников, после десятидневного морского перехода из Очаковского лимана 25 августа 1792 года более 3000 казаков с семьями и пожитками высадились на песчаном берегу Тамани. Переселенцы продолжали прибывать вплоть до осени 1793 года. Около 17 тысяч человек, не включая женщин и детей, вступили на новые земли. Последнюю партию переселенцев возглавил легендарный Антон Головатый. По словам кубанского историка Ф. Щербины, «в русской истории … не было ещё случая подобных массовых переселений».
В картине Геннадия Квашуры изображены утомлённые долгой дорогой переселенцы. Фризообразно расположился вдоль рамы их авангард. Художник даёт возможность зрителю всмотреться в лица, угадывая состояния героев, прочитывая во внешнем облике их характеры, вдумываясь в отношения между ними. Вместе с тем, некоторое уподобление композиции скульптурному рельефу, монументализирует событие, придаёт ему эпическое звучание. В левой части картины, изгибаясь, дорога уходит вглубь. Там обобщённо показана людская масса: высматривает
опасность дозорный верхом, кажется, замерли, приостановились казачки в белых платках, задумчиво перебирая чётки, застыл рыжебородый священник, возвышаются над головами крыши походных кибиток. Куда идти? Укажет Бог, как указал Он избранному народу путь в землю обетованную.
Возглавляет шествие впереди идущий казак, над образом которого так много работал Геннадий Квашура. Без самоуверенности, но твёрдо, куря свою люльку, ведёт он за собой всё многолюдное войско, осматривает дорогу, готовый к опасности и неожиданным поворотам судьбы.
Фигуры первого плана художник организовал в две взаимосвязанные группы, которые отметил вертикальными акцентами. В первой группе над массой возвышается простоволосая женщина со спящим младенцем на руках. Мальчик постарше, обняв мать, сидит у неё за спиной. Они едут верхом на белой лошади, понуро склонившей голову. Женщина измотана невзгодами пути, но сквозь человеческую, женскую слабость проступает решимость следовать судьбе и угадывается та сила, которая созидательно раскроется на новом месте. Наверное поэтому рядом расположена фигура идущей пешком молодой казачки с ребёнком на руках. Женщина смотрит вперёд, и в её лице прочитывается надежда. Развивая тему женской доли, художник замыкает переднюю группу на первом плане фигурой девочки с опущенной головой. Она остановилась, держа за верёвку вола, задумалась печально.
Мужские фигуры в передней группе отодвинуты в глубину и видны не полностью. Рядом с казачкой, едущей верхом, можно видеть казака в папахе, который ведёт в поводу бурую лошадь. Позади идут, глядя на зрителя, казак в соломенной шляпе с узелком на палке и седобородый казак с широким лицом. Путник в красной безрукавке и соломенной шляпе — это автопортрет, помещённый в картине по примеру великих русских художников (автопортрет Брюллова в «Последнем дне Помпеи», Иванова в «Явлении Мессии», Сурикова в «Боярыне Морозовой» и «Стрель-
цах»).
Во второй группе больше «возвышающихся» фигур. Они организованы благодаря крупному силуэту дорожной кибитки, влекомой парой волов. В кибитке сидит седовласая казачка. В большой корзине держит она кур, прочий скарб. Позади неё мальчик лет двенадцати и девушка. Рядом, повернувшись спиной, сидит казак в чёрной бурке с большой залысиной на затылке. Покуривая люльку, глядит он задумчиво вглубь лимана.
С другой стороны кибитки верхом на белой скаковой лошадке казак в нарядном красном кафтане и белой папахе с длинным околом. Прикрыв глаза, он играет на бандуре. Как знать, может быть, именно его песня или мелодия заставляет присутствующих задуматься, и мысли их уносятся далеко, просветляя их невзгоды и сообщая им высший смысл. Замыкает сидящих весьма колоритный персонаж — казак в черкеске, надетой на голое тело, с перевязанной головой.
Среди идущих пешком в левой группе выделяется старый казак с голым торсом и факелом в руке. Его взгляд, прямой и твёрдый, его уверенный шаг — свидетельство силы духа, жизненного упрямства, столь характерных для казачьей породы. Короткий оселедец на бритой голове, квадратный подбородок и бычий загривок, широкая грудь — кажется, не пара волов, но этот хозяин и воин тянет за собой своё хозяйство и понукает ослабевших и готовых сдаться. Слева на первом плане, в ряду с упрямым казаком, идут, переговариваясь, две казачки. Та, что слева, закутана в тёмный (может быть, вдовий?) платок. Из-за спины у них выглядывает усатый казак в соломенной шляпе. Его прищур кажется жизнерадостно-лукавым. Группу замыкает закуривающий казак в папахе, сдвинутой на затылок. По соседству с весельчаком в соломенной шляпе он кажется несколько унылым.
Пейзажный фон, хотя и придуман художником дабы оттенить и усилить звучание главных героев, весьма походит на песчаные берега Таманского полуострова, заросшие камышами азовские лиманы. Освещение в картине несколько неопределённое, но напоминает скорее вечер, приближающиеся сумерки. В целом, колорит картины холодноватый, серебристый. Композиции переднего плана свойственна продуманная гармония цветовых пятен, ритмичное чередование светлых и тёмных мест, которые способствуют организации холста как целого, определяют расстановку смысловых акцентов.
Написанная с хорошо знакомых Геннадию Квашуре людей — его соседей, друзей, родных и близких — картина «Переселение запорожских казаков на Кубань» запечатлела их такими, какими они могли бы быть в предложенных обстоятельствах. Это и есть залог её далеко идущей убедительности. Несмотря на некоторую условность группировки и колорита, эта работа воспринимается как правдивый и художественный рассказ о прошлом.
Эскизы
Работа над картиной шла негладко. Ю. И. Скориков оценивал эскизы, критиковал, отвергал. Кроме того, требовался натурный материал, этюды.
Сопоставляя между собой различные варианты композиции, можно понять, как художник ищет пластическую идею, благодаря которой раскроется содержание, организуется поверхность холста.
Так, в двух эскизах, выполненных в станице Старощербиновской (репродукции 131, 132), можно видеть
только передний край отряда переселенцев. Фигуры развёрнуты почти фронтально. Движение остановилось, персонажи как будто застыли, измотанные долгой дорогой. В обоих эскизах немало живописных достоинств. Особенно удачен один из них с впереди идущим казаком в красных шароварах. В нём появляются те герои, предметы, которые в дальнейшем будут разрабатываться, убедительно передано вечернее освещение на белых одеждах, крыше кибитки, сгустившиеся над лиманом сумерки. Однако при таком построении картина могла превратиться в своеобразный групповой портрет.
Наиболее «скориковский» эскиз (репродукция 133), в целом, близок итоговому произведению и строится как изображение процессии. Шествие начинается из глуби-ны слева, затем, следуя повороту дороги, разворачивается вдоль картинной плоскости. Вектор первоначального движения поддержан фигурой казака с коровой и стволом пушки, направленным под углом внутрь картины. Выразителен ритм красных и синих пятен, выделяется худощавая фигура впереди идущего казака, женщины с ребёнком, едущей верхом. Авангард процессии изображён на фоне скалы. В результате возникает эффект затруднённого, как бы с усилием пробиваемого пути. Сравнивая этот весьма
удачный эскиз с картиной, мы ощущаем в нём нехватку воздуха, тяжесть.
В группе других эскизов фон меняется. Появляется пологий песчаный берег с камышами, изрезанное отмелями пространство лимана (репродукции 134-137). Это те эскизы, в которых прорабатывается решение, вошедшее в итоговую картину. Можно видеть, как художник опробует различное освещение: зной и солнце, пасмурный день, вечер и даже ночь. Однако избрано было в художественном отношении единственное, наиболее убедительное решение.
